Как зоопсихолог из Чили оказался на «Бабусиному подвір’ї» в Сумах

Он работал во Франции, сотрудничал с National Geographic, занимался воспитанием лошадей по собственной уникальной методике в конюшнях иорданской принцессы, а последние несколько месяцев живет в Украине и помогает местным зоопаркам.
О том, чем занимаются ветеринары, известно каждому. Трудности профессии отлично иллюстрирует анекдот: «Приходит ветеринар к терапевту, садится на стул и молчит. Наконец терапевт не выдерживает: «На что жалуетесь?» Ветеринар возмущённо: «Нет, ну так каждый может!»».

Зоопсихологу еще сложнее, чем ветеринару, который хотя бы может назначить анализы. Он работает с животными, которые испытывают стресс, ему нужно определить причины этого и придумать решение проблемы. Специалисты по психологии зверей чаще всего работают с типичными домашними любимцами — кошками и собаками. Но эксперты также могут взаимодействовать и с более экзотическими животными.

Зоопсихолог из Чили Ишбак Шехаде (Ishbak Shehadeh) три месяца назад приехал в Украину по приглашению харьковского Экопарка Фельдмана, а затем волею судеб и адаптивного карантина «застрял» в Сумах, но этому только рад. С Ишбаком мы общались при помощи переводчика с испанского языка Марины ЧЕРНЯК. Разговор был настолько интересным и эмоционально насыщенным, что два часа пролетели совершенно незаметно.

Университет в джунглях

«В детстве я больше всего любил проводить время с животными. У нас дома жила собака, которая заменяла мне брата, поскольку я единственный ребенок в семье. Уже тогда у меня была особенность считывать модель поведения животных, делая ментальную фотографию, и интуитивно знать, как вести себя с животным и как оно должно себя вести. Однажды, узнав, что существует профессия зоопсихолога, я загорелся идеей научиться взаимодействовать с животными. Оказалось, что этому не учат в высших учебных заведениях. Обычно студенты изучают или биологию, или ветеринарию. Я выбрал последнее. Мне казалось, что изучение ветеринарии поможет приблизиться к понимаю животных. Я отучился четыре года, но знания, полученные там, так и не пригодились. За это время я выучил базовую психологию животных и получил медицинские навыки, но это не приблизило меня к пониманию поведенческих особенностей животных. Потом я познакомился с человеком, который занимался зоопсихологией, и сказал ему, что сыт по горло ветеринарными занятиями. Учеба в Чили стоит довольно дорого, а деньги я отдаю впустую. Этот зоопсихолог занимался изучением поведения диких животных в джунглях Патагонии. Я попросил разрешения присоединиться и поработать в экспедициях. Так я провел следующие пять лет, наблюдая повадки животных в дикой природе, сталкивался с промыслом браконьеров. Между делом писал научные работы, проводил серьезные исследовательские эксперименты. В процессе работы я завел полезные связи в профессиональной среде, и меня стали приглашать в другие проекты.

Так состоялось мое знакомство с командой National Geographic. Этот журнал я всегда брал с собой в экспедиции. Именно там зародилась моя любовь к печатным изданиям, которые всегда под рукой в местности, где иногда даже света нет, не то что «всемирной паутины». Кроме того, издатели обычно несут ответственность за содержание статей, чем выгодно отличаются от блогеров и интернет-медиа.

Без узды

Моим первым серьезным проектом стала разработка методики управления лошадью без помощи уздечки, чтобы совсем отказаться от ее использования, но при этом животное должно слушаться наездника. Взнуздывание часто становится причиной проблем с зубами у лошадей — кстати, дословно узда с испанского переводится как «тормоз». Мне всегда казалось странным то, что в XXI в. люди все еще пользуются старым и довольно жестоким методом управления лошадьми. Я стал искать в Интернете альтернативные способы и был просто шокирован тем, что эту проблему никто так и не взялся решать. Я понял, что обязательно должен сделать это, потому что пора менять этот метод. Многие владельцы лошадей их очень любят и не хотят причинять боль своим питомцам. Поэтому моя затея нашла и отклик, и материальный стимул. Мне выдали под этот проект государственное финансирование. Потом я получил сертификат, что эту систему можно внедрять на ипподромах. Суть моего метода в том, что от использования узды нужно отказаться. Вокруг морды лошади размещается конструкция, напоминающая намордник, но суть изобретения не в техническом способе взнуздать лошадь, а в том, как всаднику и лошади взаимодействовать, если в пасти у лошади нет привычного «тормоза».

Не все верили, что это сработает. Думали, что это для домашних и цирковых лошадей. Но не для ипподрома. Многие считали сумасшествием идею о том, что у лошади, которая мчит со скоростью 80 км в час, отсутствует сдерживающий механизм и это небезопасно для наездника. Но оказалось, что все реально. Это большое событие для мира конного спорта. Эта система сертифицирована и должна стать еще более популярной. От этого выиграют и люди, и животные. После реализации этого проекта я привлек внимание специалистов из National Geographic. Затем меня пригласила к себе принцесса Алия из Иордании, активно выступающая в защиту животных, чтобы я помог внедрить свою систему на ее конюшнях. За месяц удалось перевести все на новый лад.

Хочешь похудеть – спроси меня как

В Чили множество бродячих собак. На замечание журналиста, что для Украины это тоже огромная проблема, Ишбак машет руками и говорит: «Вы просто не представляете, сколько их в Чили, — в Украине точно гораздо меньше. В Чили около пяти млн бездомных собак, в Мехико – 22 млн.

Самый жуткий случай был, когда я работал в Чили в Вальпараисо, — там был приют, где находилось около 700 собак. Они поедали друг друга – происходило около 20 таких случаев в месяц. Им совсем не свойствен каннибализм — такие случаи свидетельствовали о серьезном психическом расстройстве у животных. Меня пригласили решить проблему, зная, что я получаю кайф от трудностей, адреналина и невыполнимых задач. Я догадался, что проблема была не в конкуренции за еду и даже не в выяснении, кто вожак. Секрет оказался в том, что с таким огромным количеством животных работало всего два волонтера, которые просто кормили их пару раз в день. У собак практически не было контактов с людьми. Я нашел волонтеров, чтобы они взаимодействовали, играли, придумали им имена. Собаки не волки, их одомашнили, и теперь даже тем из них, кто родился на улице вроде бы в диких условиях, нужен контакт с человеком. Без этого они становятся агрессивными. Кстати, пока разбирался, в чем причина такого поведения, сбросил 10 кг. Так что, если хочешь похудеть, смело отправляйся работать в приют.

Между войной и Чернобылем

Зимой этого года я работал во Франции, и там мне пришла в голову идея взаимодействия собак с обезьянами, то есть как за счет собак можно у других животных, которые находятся в заключении в клетке, снизить уровень стресса. Такой проект я отправил в разные зоопарки Европы. Первыми откликнулись как раз из Экопарка Фельдмана, у них как раз живут 30 обезьян.

Я знал про Украину, знал, что у вас военный конфликт с соседним государством. Но авантюризм и любовь к адреналиновым приключениям подстегнули меня к поездке. Не буду врать – страшновато было ехать в Харьков – область, довольно близкую к боевым действиям. И вообще, я задавал себе вопрос: зачем я хочу поместить себя на отрезке между войной и Чернобылем? Но была интересна эта часть мира. Там, где я живу, об Украине знают не так уж много. Но я следил за конфликтом и беспокоился о том, что происходит с животными, которые вынужденно оказались в военной зоне. Я еще из Чили связывался с украинскими репортерами, которые освещали развитие событий, предлагал помощь в приобретении медикаментов. Но тогда помочь было сложно, и я решил получить информацию из первых рук.

В Украине меня больше всего удивляет количество детей. В Чили люди все чаще отказываются заводить детей, там даже собак скоро будет больше, чем малышей. Количество маленьких детей в Украине сильно контрастирует с тем, что я видел в других странах. Дети – это много риска, финансовых вложений и ответственности. А украинцы в этом плане – молодцы.

Друзья навеки

Я приехал на встречу в Экопарк Фельдмана, там-то и застал меня карантин. Почти весь персонал зоопарка отправился по домам на это время. А я жил почти три месяца в гостевом домике и кормил животных. Так что у меня был самый крутой карантин в мире. Все как я люблю. И без людей, для меня так лучше.

На первом этапе проекта я использовал взрослых собак. Это были очень социальные собаки, обычно с ними играют маленькие посетители зоопарка. Я быстро обучил их нужным навыкам. Мы работали с маленькими обезьянами, но еще и с малышами шимпанзе и орангутанов. Обезьянам очень нравится дотрагиваться до собак, они для них роднее, чем люди, – пушистая шерсть и возможность половить блох. Когда обезьяна трогает шерсть, у нее выделяется гормон дофамин. Из-за того что обезьяны провели долгое время вне естественной среды, они агрессивны. Зимой они вообще все время находятся в помещении и не выходят на улицу. Только задумайтесь, насколько тоскливо обезьяне, которая сидит на подоконнике и смотрит на снег, идущий за окном. А ей же хочется свисать с ветки пальмы в Бразилии и есть секунду назад сорванный банан. Но в целом все было хорошо, и похоже, что посещение собак для обезьян сравнимо с поездкой в Диснейленд для детей. Это были игры, которые быстро переросли в дружеские отношения. Там жил двухлетний шимпанзе-сирота по кличке Джером. Очень часто шимпанзе бросают детенышей, и либо их усыновляют другие шимпанзе, либо они умирают. Его бросили в первый месяц жизни, и у него не было взаимодействия с другими обезьянами. Он был одинок и асоциален. Собака учила его играть, собака учила его законам совместной жизни — например, если будешь меня обижать – укушу. Я не мог объяснить собаке, что ей делать, и не мог объяснить обезьяне, чего я от нее хочу. Моей задачей было создать безопасные условия, чтобы они могли общаться, и собаки помогли обезьянам сделать их мир чуточку ярче эмоционально. Раньше обезьяна всегда била и кусала смотрительницу зоопарка, которая заходила ее кормить, но после встреч с собакой все изменилось».

После вопроса о том, понравился ли ему экопарк Фельдмана, если сравнивать его с другими зоопарками, где он бывал, Ишбак заметно мрачнеет и спрашивает у переводчицы, хочет ли журналист услышать честный ответ. Услышав подтверждение, начинает говорить очень горячо: «Честно говоря, мне совсем не нравятся зоопарки. Никакие и нигде. Я хотел бы, чтобы они исчезли. Там нет ни веселого, ни познавательного. Я выступаю за то, чтобы на мировом уровне запретили размножение животных в зоопарках. И когда умрет последняя обезьянка в зоопарке, просто закрыть его. Когда возражают, что запрет на размножение не спасет ситуацию, потому что отлов продолжится, я знаю, что это всего лишь отговорки. Зоопарки соревнуются в том, у кого больше животных. Размножение — это бизнес, никто не хочет его лишаться. Некоторые зоопарки оправдывают себя тем, что разводит исчезающие виды. На самом деле я не знаю ни одного такого зоопарка. Я работаю в зоопарке, потому что животные в существующих условиях больше всего нуждаются в моей помощи. Я пытаюсь облегчить им существование. Есть маленькие зоопарки вроде сумского «Бабусиного подвір’я», и там собраны именно домашние, а не дикие животные. Их и разводят в контакте с людьми, туда приходит небольшое количество посетителей, животные охотно вступают в контакт, у них нет стресса.

Гибельные желания

От темы зоопарков стоит плавно перейти к еще одной проблеме. Не все знают, что трафик незаконно ввезенных животных третий по прибыльности нелегальный бизнес после торговли наркотиками и оружием. Очень легко и не затратно добыть животное в джунглях. Затем передать посредникам, и уже они организовывают доставку и перепродажу. К сожалению, в богатых странах вроде США существует огромный спрос на экзотику. Люди просят привезти редкую змею, но не знают, что из десяти пойманных змей девять умрут и только одна доедет до эгоистичного человека. Их перевозят в каких-то коробках, в шинах автомобилей. Кстати, используют те же маршруты, что и для наркотрафика. Очень часто совмещают эти два нелегальных бизнеса. В принципе, предпочитают больше перевозку животных, потому что срок за это дают меньше. Чтобы бороться с этим явлением, нужно снижать спрос.

В ближайшем будущем я планирую начать новый проект – сотрудничество с телевизионной командой по съемкам документального телесериала с известным латиноамериканским режиссером. Героями станут животные, которые сильно пострадали в результате взаимодействия с человеком, в т.ч. с «нелегалами» — теми, кого удалось изъять у хозяев. Проект будет слегка развлекательным, потому что связан с телевидением, но все равно он призван показать, как страдают животные и как сложно работать над их реабилитацией.

Сумы, как магнит

Учитывая мою деятельную натуру, мне сложно сидеть на одном месте. Пребывая в Экопарке Фельдмана, я связался с некоторыми зоопарками поблизости. Тут же откликнулись Светлана и Юрий, которые занимаются «Бабусиним подвір’ям», и пригласили меня в Сумы, где я побывал в маленьком и милом зоопарке. Много работал с собакой, которую забрали из городского парка. Она привыкла к свободе и не слишком воспринимала новых хозяев. Мне удалось доказать ей, что хорошо, когда есть кому о тебе заботиться, кто-то может кормить тебя, гладить. Я влюбился в Сумы и в следующем году приеду снова. Хочу снять жилье в районе Химгородка – это законсервированный кусочек Советского Союза. Мне нравится гулять там».

Еще в конце июля Ишбак должен был улететь из Украины. Но Сумы, как магнит (магнит с изображением Альтанки, который мы подарили ему после разговора), притянули его обратно – Европа по-прежнему не впускает желающих покинуть страну. Так что у жителей Химгородка может скоро появиться новый сосед.

Ксения Соболева, «Панорама», №34